Мы едем на море
– Мы поедем на море, – радостно сообщил мне Митька.
Мне сейчас на море не хотелось по-любому. У меня в голове другие планы. В которых нет моря, зато есть Кирилл.
– С кем? – спросила я у брата, втайне надеясь, что мама тоже захочет поплескаться.
– С папой. Он на хвоста приятелю сел. Там еще девчонка будет. Малявка. На год младше меня, – взрослого Митьку явно не вдохновляла возможность провести время, играя с таким ничтожеством.
– А мама?
– Ей соленая вода не нравится.
Знать бы, что ей вообще нравится. Не мама, а клубок пресмыкающихся. Никуда она не поедет. Чтоб страдать без нормального отпуска. А обвинит в этом меня.
– Если бы не Стася, я бы точно поехала, – громко провозгласила мама, стоя в коридоре.
Удобная дислокация. Вроде как к папе обращается, но чтоб и дочь не забывала, какая она свинья. Понимая абсурдность своего демарша, я все-таки крикнула.
– Я вполне пару недель смогу прожить без вас. Мама мигом очутилась у моей двери:
– И таскать сюда своего наркомана!
– Да не буду я никого сюда таскать! Хочешь, оставь ключи соседке или тетке. Пусть проверяют хоть по сто раз на дню.
– А днем проверять нечего. Днем такие дела не делаются! А по ночам другие нормальные люди спят. Так что этот номер не пройдет.
Интересно, когда я дотяну до маминого возраста, я тоже буду считать, что «такие дела» делаются только по ночам? Причем только не «нормальными». Потому что «другие нормальные люди» спят, вместо того чтобы заниматься «такими делами». И как только они исхитрились нас с Митькой зачать? Уму непостижимо.
– Ну и фиг с тобой. Парься в городе. Так всю жизнь перед телевизором просидишь до старости. А потом и вспомнить будет нечего.
Фыркнув, мама, чтоб было что вспоминать в старости, гордо удалилась тиранить папу. Который никак не мог самостоятельно найти свои единственные ветхозаветные плавки.
– Лучше новые купи, – вмешалась я в их спор, сопровождающийся заглядыванием в странные для плавок места типа полки с кастрюлями и коробок с обувью.
– Вот еще. Они еще совсем прочные. Сейчас таких не купить, – папина привязанность к своим вещам иногда зашкаливает.
Найденные в коробке среди зимних шапок драгоценные трусы прямо у нас на глазах доедала моль.
– Она ж синтетику не жрет? – ужаснулся обескураженный папа.
– А ты ее пожалей, у нее животик, наверное, болит, – ехидничала я. – Мама, своди его в магазин, не то он попросит тебя их заштопать.
Впервые со мной согласились. Более того, они признали Митькино право на первые в жизни настоящие купальные трусики. Он взвизгнул от восторга, но, пристыженный отвешенным подзатыльником, тут же умолк.
– Если будешь себя громко вести, ничего не купим, – пригрозила мама.
Только что у меня на глазах мама прихлопнула Митькину эмоцию радости.
– Что ты надулся как мышь на крупу? Я не пойду с мальчиком, у которого кислая рожа.
Бац! Вторую эмоцию постигла участь первой.
И они ушли, неся равнодушные лица как вывески, на которых забыли написать текст.